Редактор журнала «Слово» Людмила Шалагина познакомилась с руководителем проекта «Малстра» Максимом Веселым во время авиаперелета из Москвы в Краснодар. Там же, в самолете, состоялась их беседа, запись которой публикуется ниже. Во время разговора не делались фотографии, поэтому мы предваряем данное интервью кадром из фильма Аббаса Киаростами «Копия верна». Считаем этот кадр весьма удачной иллюстрацией.
Слово: Максим Валентинович, почему «Малстра»?
МВ: Сокращенно от «Малый средиземноморский трактат».
Слово: С чего все началось?
МВ: Очень просто. С находки рукописи.
Слово: Задам вопрос иначе. Зачем для публикации одного произведения нужно было создавать целый проект?
МВ: Это было продиктовано самим произведением. Точнее, его материальным воплощением. Ни одно традиционное издательство не стало бы связываться с рукописным текстом, написанным к тому же крайне неразборчивым почерком.
Слово: Почему? Если уровень произведения того заслуживает…
МВ: Чтобы оценить уровень произведения, надо прочитать хотя бы одну главу. Продраться сквозь эту кириллическую вязь, изобилующую вставками и исправлениями. Для традиционных издательств это недопустимая роскошь. Им некогда заниматься подобными вещами. У них все поставлено на конвейер. Рукопись легла бы на полку и про нее не вспомнили бы вовек.
Слово: Мне кажется, Вы несколько преувеличиваете.
МВ: Ничуть. Знаете, почему в России с 2009 по 2011 годы не выходили книги Маркеса? Отечественное издательство, владевшее правами на выпуск произведений великого колумбийца, попросту про него забыло. Те, кто хотел печатать, не могли, потому что у них не было прав, а те, кто владел правами, не печатали, так как в плане издательства такое имя не значилось. И это продолжалось целых три года. Российский читатель тем временем недоумевал, чем же Маркес провинился перед отечественным книжным рынком? Да ничем, просто в большом колхозе большой бардак. А вы говорите рукопись. Про Маркеса забыли!
Слово: История проекта «Малстра» тоже началась с чьей-то забывчивости. Я имею в виду автора, потерявшего в аэропорту свою рукопись.
МВ: Да, тут ситуация необычная. История литературы знает случаи утраты рукописей. «Путешествие в человечество» Андрея Платонова, «Дмитрий Шостакович» Венедикта Ерофеева — вот два примера только из ХХ-го века. Случаев, когда терялся автор, а произведение оставалось, на порядок меньше. Поэтому мы считаем своим долгом не только подготовить «Трактат» к публикации, но и попытаться найти его автора. Это сложная задача, но нас не оставляет вера в успех.
Слово: Не слишком ли дорогая получается игра? Потратив те же усилия на молодых авторов, ожидающих своей первой публикации, можно было бы издать целый ряд произведений. Причем разных жанров. Создать издательское портфолио.
МВ: Да, безусловно, можно было бы вместо одного «Трактата» выпустить в свет фэнтези Чалкина, детектив Малкина, хоррор Булкина, что еще?
Слово: Сентиментальный роман Залкинда…
МВ: Верно. Но скажу вам следующее. В литературе существует своя иерархия. Нельзя увлекаться печатанием Булкиных. Знаете, кого из современных российских авторов будут читать через сто лет? Акунина и Улицкую. Только этих двоих. Остальным, увы, это не светит.
Слово: Как насчет автора «Трактата»? Его будут читать через сто лет?
МВ: А вы в курсе, кто он? Я – нет. Может быть, тот же Акунин. От него всего можно ожидать. В том числе и сфабрикованного манускрипта. Хотя количество работы в рукописи такое, что поражает любое воображение. Нет, вряд ли кто-то отважился бы на такую подделку. Местами там просто «Код да Винчи» какой-то! Как наш расшифровщик Олег Мерзликин со всем этим справляется, уму непостижимо. Правда, ему не впервой, он по профессии криминалист. В общем, нет, не думаю. Это не подделка. Хотя версию с Акуниным надо проверить.
Слово: Каким образом? Свяжетесь с ним?
МВ: Ну нет. Если он «запустил такую торпеду», то не признается. Обратимся к лингвистам. У них серьезный подход. Лингвистический анализ, текстологическая экспертиза – все это мощнейший инструментарий. На традиционный поиск надежды мало. Прошло достаточно времени, чтобы автор объявился сам. Пора подключать технологии, науку.
Слово: Возвращусь к Вашему прогнозу насчет современной русской литературы. Откуда такая уверенность?
МВ: В последние три-четыре года я читаю исключительно классическую прозу. Мой секрет прост: хотите узнать, что будет через сто лет, посмотрите из прошлого в настоящее с такого же удаления. В прошлом мы распознаем только то, что понимаем своими сегодняшними мозгами. То, что прошло проверку временем, поднялось над ним, стало универсальным. Общаясь с прошлым, как бы тренируешь свое зрение. Взгляд на настоящее становится похожим на накладывание особого трафарета. В итоге видишь только то, что не скрыл трафарет. Вот то самое универсальное, вневременное.
Слово: С таким избирательным вкусом наверное трудно заниматься издательской деятельностью?
МВ: Трудно. Но можно. Это все-таки интереснейшая индустрия.
Слово: Каковы на Ваш взгляд ее перспективы?
МВ: Блестящие! Таких возможностей, как сейчас, у издательского дела еще никогда не было. Федоров и Гуттенберг обзавидовались бы.
Слово: Серьезно? Многие издатели жалуются на тяжелые времена.
МВ: Чушь. Они, видимо, перепутали мух и котлеты. Не стоит поедать мух, уверен, что они невкусные. А в издательском бизнесе сейчас без преувеличения время чудес. И только слепой этого не видит.
Слово: Проект «Малстра» покажет нам что-то чудесное?
МВ: О да, не сомневайтесь. Запаситесь терпением, мы скоро начнем представление.
Слово: Желаем Вам удачи и занимаем места в первом ряду.
МВ: Спасибо. И Вам всего наилучшего.